Спаси меня  - Мона Кастен

Лидия, сев в машину, сразу заметила, что во мне что-то изменилось. Прищурившись, она осмотрела меня сверху вниз и снизу вверх. Потом по ее лицу расползлась понимающая ухмылка:

– У тебя такой вид, будто ты провел веселую ночь.

Она слишком хорошо меня знает.

Я снова сложил листок со списком и сунул его в портмоне. Он заменил там карточку с надписью «да пошел ты», которую я порвал и выбросил еще в общежитии.

– Я получу какие-нибудь подробности?

Вопрос удивил. Хотя Лидия недавно и рассказала мне про мистера Саттона, мы все-таки были не настолько откровенны друг с другом по части личной жизни.

Я посмотрел на нее с недоверием:

– С каких это пор тебе интересно, чем я занимаюсь ночами?

Она пожала плечами.

– С тех пор, как ты обжимаешься с Руби.

Слово «обжимаешься» показалось мне совершенно неподходящим для того, что было между мной и Руби.

– Во-первых, кто сказал, что я провел ночь с Руби? И во-вторых, ты ее терпеть не можешь.

Лидия закатила глаза.

– Во-первых, я не дура. А во-вторых, она мне нравится, если она нравится тебе. Очень просто.

– Это хорошо. Поскольку я думаю, что в будущем ты будешь видеть ее не только в школе.

Лидия раскрыла рот.

– Ты это серьезно?

Я ничего не мог поделать с улыбкой, которая расползлась по моему лицу. В следующий момент Лидия хлопнула меня по руке:

– Не верю! Джеймс!

– Что такое?

– Если папа об этом узнает, то свихнется, – сказала она, мотая головой. Ее рука теперь лежала на моем предплечье. Лидия нежно пожимала его. – Но выглядишь ты счастливым. Я рада за тебя.

Я не знал, что это будет именно так. Я не знал, каково это – быть влюбленным. И что одна только мысль о Руби заставит мое сердце биться чаще. Мне так хотелось приказать Перси, чтобы он ехал прямиком к ней, потому что я боялся не выдержать без нее больше ни секунды.

– А что это, собственно, с Перси? – неожиданно спросила Лидия, как будто прочитав мои мысли. Она говорила, понизив голос и кивнув в сторону кабины.

– Понятия не имею.

– Он меня даже не спросил, как все прошло, – пробормотала она.

– Можешь рассказать мне, – предложил я, но Лидия поморщилась.

– Ты такой странный, когда влюблен.

Я только скорчил гримасу.

Остаток пути мы провела в согласном молчании. Лидия смотрела в свой телефон, а я в окно и думал о минувшей ночи. Когда мы приехали, я обошел машину, чтобы помочь Перси с чемоданами. Он остановил меня движением руки и строго осек.

– Идите в дом, мистер Бофорт. – Так резко последний раз он разговаривал со мной, когда мне было семь и я пролил колу на новое заднее сиденье. Перси смотрел то на меня, то на Лидию, потом тяжело сглотнул и повернулся к чемоданам. Мы с Лидией растерянно переглянулись и поднялись по ступеням к двери.

– Что это с ним? – прошептала Лидия, хотя он уже давно нас не слышал.

– Понятия не имею. Ты разговаривала с папой со вчерашнего дня?

Она отрицательно помотала головой, и я, открыв дверь, вошел вместе с ней в холл. Лидия положила сумку на столик возле двери; тут Мэри, одна из наших домработниц, вышла в холл. Увидев нас, она побледнела. Я не успел поздороваться, как она развернулась и убежала в сторону гостиной. Мы с Лидией опять переглянулись. Вместе пошли по холлу в ту комнату, куда убежала Мэри.

У камина расположился папа. Он сидел к нам спиной, но я видел, что в руке у него стакан со светло-коричневой жидкостью, хотя время было даже не обеденным. Огонь в камине тихо потрескивал, и Мэри что-то пробормотала ему перед тем, как снова исчезнуть.

– Папа? – окликнул я.

Он повернулся, лицо его привычно не выражало никаких эмоций. Несмотря на это, меня охватило недоброе предчувствие, когда я заметил круги у него под глазами.

– Садитесь. – Он указал рукой на диван, обитый зеленым бархатом, а сам пошел к креслу рядом.

Я не хотел садиться. Я хотел знать, что тут, черт возьми, произошло. Лидия села, а я, остановившись у входа, выжидательно смотрел на отца. Он поднес стакан ко рту и опрокинул в себя остаток виски. После чего отставил стакан.

– Сядь, Джеймс. – Это приказ, а не просьба. Но я не мог сдвинуться с места. Напряжение было слишком велико. Что-то произошло, я это сразу почувствовал, как только вошел в дом.

– Где мама? – спросила Лидия. В ее голосе все еще звучала наигранная радость, как будто она хотела смягчить атмосферу между отцом и мной. А ведь при этом она и сама должна чувствовать, что здесь что-то не то.

– У вашей матери случился инсульт.

Отец сидел, откинувшись на спинку кресла, руки были на подлокотниках, одну ногу он закинул на другую так, что лодыжка оказалась на колене. Выражение лица было каменное. Неподвижное. Как всегда.

– Это… что… как ты сказал? – начала заикаться Лидия.

– У Корделии случился апоплексический удар. – Он произнес эти слова заученно. – Она умерла.

Лидия закрыла рот ладонями и всхлипнула. Мне казалось, что я не совсем здесь присутствую. Мой дух отделился от тела, и я наблюдал за этой сценой как будто со стороны.

Отец продолжал говорить, но я понимал лишь отдельные слова.

Лопнул сосуд… приехали слишком поздно… больница… ничего больше нельзя было сделать.

Его рот шевелился, но слова смешались с жалобными всхлипываниями Лидии. К этому присоединился еще один шум. Учащенное и громкое дыхание.

Я думаю, оно исходило от меня.

Я прижал руку к груди, пытаясь его подавить. Но это не сработало. Я дышал все быстрее, но, кажется, не получал достаточно кислорода. Все те советы, которые я узнал из интернета на случай паники, не помогали. Мое тело переключилось в режим автопилота, и я почувствовал, как на коже проступил холодный пот.

Мама умерла.

Она умерла.

Отец не менялся в лице. Может, это какая-то плохая шутка? В качестве наказания за то, что меня не пригласили в Баллиол.

– Когда? – с трудом произнес я. Кружилась голова. Пол под ногами шатался. Мне нужно было за что-то ухватиться, но я не знал, как приказать дыханию, чтобы оно возобновилось.

Отец смотрел на меня, взгляд его оставался непроницаем.

– В понедельник, во второй половине дня.

Сердце мое! Оно в любой момент могло остановиться или взорваться в грудной клетке. Сперва я не воспринял то, что сказал отец, потому что был слишком занят тем, чтобы не остаться без воздуха в легких. Однако после пары вдохов я осознал значение его слов.

Понедельник, вторая половина дня.